Как стать украинским добровольцем
Украинская армия представляла собой настолько печальное зрелище, когда в апреле 2014 года в Донбассе начались боевые действия, что президенту Петру Порошенко пришлось поручить оборону страны добровольцам. К июлю в ряды «добровольческих батальонов» вступили примерно 15 тысяч граждан Украины и иностранцев. Такие батальоны бывают в основном двух видов. Территориальные формирования создавались во всех 24 областях Украины, в том числе, в Донецкой и Луганской областях. Есть батальон «Львов» и рота «Кременчуг». Батальон Джохара Дудаева состоит из нескольких сотен чеченцев, прибывших в августе, чтобы отомстить Путину за вторую чеченскую войну. Второй тип якобы создается на идеологической основе. Батальон «Святая Мария» — православный. Батальон «Сечь» — ультранационалистический. Разница между территориальными и идеологическими формированиями очень быстро размылась. Бойцов батальона «Азов», который дислоцируется в восточном городе Мариуполе, называют арийскими расистами. Но большинство из тех, с кем я встречался, — это иностранцы, которые вступили в ряды «Азова», потому что якобы финансирующий его донецкий сталелитейный магнат Ринат Ахметов платит им по 500 долларов в месяц. Если среди добровольцев и есть какая-то общность цели, то ее можно охарактеризовать как анти-путинизм. Почти у всех добровольцев, с которыми я встречался этой зимой на Донецком фронте, к нему есть личные претензии.
Линия фронта на востоке Украины сегодня выглядела бы совсем иначе, не откликнись добровольцы на призыв Порошенко. Прошлым летом почти семь областей к востоку от Днепра, включая стратегически важный портовый город Мариуполь, промышленные центры Кременчуг и Днепропетровск, «вторая столица» Харьков, едва не пали перед сепаратистами, или «се-педерастами», как их называют добровольцы. Добровольческие батальоны сыграли несоразмерно большую роль в срыве этих наступлений. Вначале они занимали оборонительные позиции, Но высшее украинское командование в Киеве очень скоро поняло, что они могут оказаться эффективны в качестве мобильных подразделений. У большинства бойцов из этих батальонов был боевой опыт прежних войн, в которых они иногда воевали вместе с русскими, а иногда против них. Добровольцы проявили бесстрашие, проникая вглубь удерживаемой сепаратистами территории. В июле батальон «Донбасс» совершил рейд в Луганской области на глубину 70 километров и захватил город Попасная. Пятый батальон «Правого сектора» помог установить контроль над селами Карловка и Пески. Батальон «Днепр-1» отвоевал портовый город Новоазовск у регулярных российских войск.
В ответ на подчинение батальонов регулярной украинской армии Киев предоставил 50 добровольческим формированиям право самостоятельно вооружаться наступательным оружием. От этого права отказался только «Правый сектор» и Организация украинских националистов. Батальоны приобрели тяжелое оружие за счет группы олигархов, оснастивших свои «карманные армии» лучшей техникой, которую можно купить за деньги. У многих есть ПЗРК. Батальон «Азов» имеет доступ на танковый завод. Батальон «Днепр-1» имеет на вооружении бронетехнику, беспилотники и снайперские винтовки шведского производства. Я встречался с бывшими инструкторами по боевой подготовке из Израиля и стран Западной Европы, которые помогают вести обучение в батальонных лагерях подготовки. «Советский менталитет говорит: когда один боец убит, посылай другого, — рассказал мне в Мариуполе боец батальона „Азов“. — Украинская армия по-прежнему думает так. А добровольцев учат по методике НАТО — учат выживать». Последние полтора года добровольческие батальоны находятся на донецко-луганском фронте попеременно, и сменившись, убывают в свои области для несения гарнизонной службы. Гражданские лица, решившие добровольно стать солдатами, часто выполняют функции полицейских.
«Правый сектор» занимает среди этих батальонов уникальное место. Его происхождение не является в полной мере ни территориальным, ни идеологическим. Это смешанный тип добровольческих формирований. Во время протестов на Майдане появилось несколько националистических организаций и вооруженных группировок: «Трезубец», «Украинская национальная ассамблея», «Патриоты Украины» и так далее. Дмитрий Ярош из «Трезубца» стал их лидером. Ходят слухи, что в самом начале эту группировку финансировал Кремль, но в настоящее время ее главным спонсором является еврейский промышленник из Днепропетровской области по имени Игорь Коломойский. Многие украинцы называют «Правый сектор» личной армией Коломойского, хотя сам магнат связи с данной организацией отрицает. В разных городах Украины дислоцируется 21 батальон «Правого сектора», а три из них находятся на донецком фронте. «Правый сектор» — это также политическая партия, которой принадлежит одно место в украинском парламенте. Данная партия так четко и не объяснила, за что воюют батальоны «Правого сектора». Вопреки широко бытующему мнению, очень немногие бойцы «Правого сектора», с которыми я встречался, являются классическими фашистами. Они часто с презрением говорят о нацизме и не против вступления в организацию иностранцев и людей с другим, не белым цветом кожи. «Правый Сектор» решительно настроен против гомосексуалистов; его члены любят нападать на гей-парады с камнями и дубинками в руках. Но то же самое можно сказать и о многих простых украинцах. «Правый сектор» — это ультранационалистическая организация, хотя большинство его иностранных батальонов вообще не говорят по-украински, а на фронте все приказы отдаются на русском. Часто говорят об одержимости этой группировки Степаном Бандерой, героем украинского сопротивления, который совершил немало зверских преступлений против евреев и поляков. Но они чтят не Бандеру как нацистского коллаборациониста, а Бандеру как украинского героя, которого российское историческое сознание всячески подавляло. Когда я попросил группу членов «Правого сектора» в Киеве привести пример, которому они следуют, эти люди вполне серьезно назвали Польшу. По их словам, польский национализм после полувека пренебрежения вернулся и находится в добром здравии. Повествовательная линия «Правого сектора» весьма любопытным образом напоминает сепаратистскую на востоке Украины. И те, и другие согласны, что Донбасс никогда не был украинским ни в культурном, ни в историческом плане. Конечно, по мнению «Правого сектора», национализм надо уважать, и Донбасс обязан утверждать свою «украинскость», а посему данная организация намерена добиваться этого любой ценой. «Когда мы освобождаем села, понимающие жители приносят нам списки сепаратистов», — заявил в прошлом году Ярош одному репортеру.
В сентябре я поехал в офис «Правого сектора» в киевское предместье Оболонь. В начале той недели офис подвергся нападению, и его забросали гранатами «российские агенты», как заявил «Правый Сектор». Приехав, я увидел, как в очереди перед уже возобновившим работу офисом стоят новые добровольцы. Вступить в «Правый Сектор» несложно. Нужен сотовый телефон и трех- четырехнедельная подготовка в лагере под Киевом, где кандидатов учат основам уличного боя. Арендованные «Правым сектором» автобусы ездят туда каждый день. Спустя месяц я побывал в Каланчаке, где «Правый Сектор» организовал блокаду Крыма. Он установил контрольно-пропускные пункты на трех дорогах, которые ведут в Крым. Каждый день через них проезжает более 2 000 автомашин. Грузовикам проезд запрещен. В каждой машине разрешено провозить 50 килограммов продуктов, один литр алкоголя и два сотовых телефона. Каждый пограничный переход охраняют 30 бойцов «Правого сектора». Они работают посменно две недели, после чего их сменяют подразделения из других областей. По закону членам «Правого сектора» не разрешается носить оружие — такое разрешение имеет только полиция и местный батальон «Херсон». Но они все равно его носят. Бойцы в примыкающем к лагерю маленьком деревянном дворе занимаются физической подготовкой. Кто-то спит. Кто-то таскает уголь для печки в новую зимнюю казарму.
В конце ноября диверсанты (возможно, члены «Правого сектора») взорвали четыре линии электропередачи, ведущие в Крым, из-за чего на полуострове до сих пор сохраняются перебои с электричеством. На крымскую границу немедленно была отправлена украинская полиция особого назначения, которая сравняла с землей увиденный мною в Каланчаке лагерь и избила нескольких членов «Правого сектора». Но такие столкновения между «Правым сектором» и государством в целом происходят очень редко. Когда едешь по Украине, возникает вполне понятное впечатление, что «Правый сектор» — вовсе не военизированная группировка, которую презирает государство. Ее члены маршируют в партийной форме по центру Киева и разъезжают в грузовиках с номерными знаками своего батальона. Каждое воскресенье на Майдане проводится демонстрация, где герои «Правого сектора» собирают с родителей по несколько гривен за то, чтобы их дети подержали в руках автомат Калашникова, якобы взятый у убитого сепаратиста. Все знают, что эта организация контрабандой возит оружие в различные города Украины. Западные аналитики считают, что действовать открыто такая группировка может лишь в том случае, если ей позволяют это делать украинские спецслужбы. То есть, они должны в какой-то мере контролировать «Правый Сектор». Но такое утверждение основано на весьма сомнительной идее, что Украина контролирует собственные спецслужбы.