Потерянный континент
Барак Обама сейчас в поездке, которая может стать его последним европейским турне. Это история о континенте, который он потерял.
В июле 2008 года в Европу прибыл Мессия. Барак Обама взял континент штурмом. Он был уже очевидным кандидатом в президенты у демократов и фаворитом президентской гонки — выборы должны были состояться осенью того же года. Обама был — как ни парадоксально это звучит — «большой белой надеждой» Европы. Так это когда-то называлось на боксерском языке, после восьми лет в долине политических теней во времена президентства Джорджа Буша младшего.
Обама разъезжал по континенту, являя собой эдакую смесь рок-звезды и проповедника, а кульминацией стала его речь в Берлине. Там его сравнили с Джоном Ф. Кеннеди в 1963 году, который в разгар холодной войны, когда Берлин был разделен стеной между Востоком и Западом, произнес свои самые знаменитые слова: «Ich bin ein Berliner». То, что берлинцы восприняли это так, что он — берлинский пончик, было уже не так важно, потому что аудитория американского президента была куда больше. Он обращался к Миру. А в мире его слова означали, что США сражаются за свободу и демократию и побеждают принуждение и диктатуру.
В речи Обамы в Берлине в 2008 году тоже было много риторики и обещаний лучшего будущего. Обама пообещал стать Европе лучшим другом. Это стало музыкой для европейских лидеров, которые — за исключением британского Тони Блэра (Tony Blair) и лидеров одной или двух восточноевропейских стран — были преисполнены почти открытого презрения к Бушу. Перед старым континентом забрезжила светло-зеленая надежда, в том числе и по отношению к своему ангелу-хранителю, США.
Прошло восемь лет, и Обама вновь в Европе. Вероятнее всего, это его последний приезд сюда в качестве президента, если он вдруг не появится на встрече на высшем уровне НАТО в Варшаве в июне. Он призывает британцев не выходить из ЕС, он призывает европейцев тратить свои 2% ВВП на оборону, что они, собственно говоря, были обязаны делать изначально. Он аплодирует проекту ЕС за прозорливость. Но спустя восемь лет Обама стал президентом, забывшим континент, который должен был стать его лучшим другом.
И не то, чтобы он забыл Европу больше, чем это сделал бы на его месте президент-республиканец. Приоритеты, которые Обама сформулировал в 2012 году — а именно поворот к Китаю и Азии — были очевидны давно. Китай требует больше внимания, и он стал важнейшим приоритетом Обамы — и в том, что касается экономики, и в том, что касается политики безопасности. И если китайский импорт в США был существенно меньше, чем импорт из ЕС, когда Обама стал президентом в 2008 году, то теперь картинка изменилась. Сейчас Китай — вне всякого сомнения, важнейший торговый партнер США, несмотря на то, что в последние годы китайская экономика демонстрирует более низкие темпы роста, чем предсказывали многие. Кроме того, вызовы политике безопасности в Восточной Азии не менее сложны, чем аналогичные вызовы в Европе, особенно если учитывать мускулистые китайские территориальные требования в Восточно-Китайском море.
Но и осложнившаяся ситуация в области политики безопасности в Европе не мобилизовала США. Когда Россия в марте 2014 года аннексировала Крым, США тоже были поражены. Но США дали ясно понять, что за Украину отвечают европейцы, и возглавили процесс, требуя санкций по отношению к России, последствия которых Европа ощущает гораздо сильнее, чем США. Обама остался в стороне и от процесса мирного урегулирования на Украине, отдав его на откуп германскому канцлеру Ангеле Меркель. Да и европейский миграционный кризис Обама держит на расстоянии вытянутой руки.
У Барака Обамы в Европе есть особый вызов. Он называется Владимир Путин. Он заполнил вакуум власти в Сирии, когда США лишь вяло поддерживали оппозицию, а ИГИЛ стала доминирующим военным фактором, пока Путин не начал политическую и военную игру осенью прошлого года. Удивляет сдержанность США во времена Обамы. Это касалось бомбардировок Ливии в 2011 году, когда Обама требовал, чтобы процессом руководила Европа, хотя сейчас он назвал это своей крупнейшей внешнеполитической ошибкой. Это касается Украины, а теперь — Сирии. Европейское приключение Барака Обамы, которое начиналось сильными красивыми словами, заканчивается, похоже, слабыми дуновениями ветерка.